На эру Гэнроку (1688–1704) выпал расцвет литературы и поэзии (или как его ещё называют «золотой век литературы и японской поэзии») в Японии, и 1603–1687 годы могут быть рассмотрены как подготовка к этому расцвету. Печать распространяется от религиозных текстов до книг и иллюстраций, возрастает интерес к старой литературе, и в 1609 г. положено начало коммерческой печати. Чтение и участие в литературной жизни перестаёт быть сугубо элитарным занятием. Литературным центром во время этого периода была область Киото-Осаки, у Эдо (теперь Токио), не было пока еще достаточно сил, чтобы поддержать собственную культуру.

В это время формой и содержанием китайская литература неблагоприятно воздействовала на развитие национальной литературы. Некоторое время китайские ученые оказывали мощное влияние на жизнь и сознание японцев, но они натолкнулись на духовное противодействие вагакуся – японских ученых, считавших, что народ должен изучать своих собственных классиков, иметь свою религию и политику, а не пользоваться иностранными. Под покровительством Мицукуни, князя провинции Мито и родственника токугавских сегунов, началось мощное движение за национальную науку, особенно в пользу классической японской литературы. Одним из пионеров, содействовавших усиленному изучению древней национальной литературы, был буддийский монах Кэйтю (1640–1701). Его последователем был Када Ад-зумамаро (1669–1736), который выступал против кангакуся, отдававших предпочтение китайским литературным сочинениям перед японскими. Мабути основал в Эдо школу по изучению национальной литературы. Являясь борцом за чистоту языка, он стремился максимально исключить из своих сочинении китайские заимствования. К этому же направлению мысли принадлежали и многие другие влиятельные авторы. В XVIII в. многие из ученых национальной школы, обнаружив, что их оппозиция прокитайской политике сёгуната встречает неодобрение, переехали из Эдо в Киото, где объединились в кружок при императорском дворе.

В то время как новое просвещение народа шло через популярные иллюстрированные книги эдзоси, которые давали его воображению новые картины или зарисовки из повседневной жизни, ученые продолжали вести дискуссии, а националистически настроенные вагакуся способствовали возрождению японской литературы в противовес принесенной извне китайской.

Люди из среднего сословия начали заниматься сочинением стихов. Возможно, в этом отражалось льстивое подражание представителям высших сословий, среди которых занятие поэзией считалось аристократичным и благородным, а возможно, и было вызовом этим сословиям. Поэзия определенного рода являлась отличительной особенностью японской культуры. Стало невозможно не допускать к ней рифмоплетов из средних сословий, поэтому ее спустили с вершины и включили в специфическую сферу поэзии элементы разговорного языка.

Своеобразная форма японской има-жистской поэзии, известной как танка, или ее компонент хайкай, которые с незапамятных времен представляли собой традиционное развлечение образованных сословий. В некоторых отношениях эта поэтическая форма скованная строжайшими правилами и, поражающими своей детализацией. Форма эта не изменилась по сей день. Но в конце XVI – начале XVII в. произошло значительное ослабление сковывающих ограничений, и благодаря большей внутренней свободе поэзия хаикаи получила новый толчок к развитию в среде народа. К концу XVI в. законодателем моды в этой напоминающей эпиграммы поэзии стал самурай по имени Мацунага Тэй-току (1571–1653), опубликовавший сборник «Огарагаса», где провозглашались новые принципы, отличные от тех, которыми так долго руководствовались сочинители «сцепленных строк». Он стал общепризнанным наставником своей эпохи, и указом императора ему был присвоен титул «Хана-но мото» («Цветочная печать»), что позволяло Тэйтоку осуществлять контроль над всеми лидерами меньших поэтических школ и их учениками, он обладал правом выдавать им дипломы или лишать этих дипломов. Хотя он был человеком эксцентричным и совершенно безрассудным, у него осталось множество последователей, в том числе такие, как конфуцианский ученый Хаяси Радзан и выдающийся защитник японизма Китамура Кигин.

Среди его наиболее знаменитых учеников – одним из пяти, снискавших славу «пяти звезд», – был Ясухара Тэйсицу (1610–1673), который даже превзошел учителя, хотя сам был столь низкого мнения о своих творениях, что только три стихотворения счел достойными остаться в веках, остальные же предал огню. В своем путевом дневнике «По тропинкам Севера» Басё рассказывает, как однажды он прибыл на горячие источники в Яманака. «Хозяином в гостинице состоит еще молодой парень Кумэноскэ. Его отец любил поэзию хайкай; когда Тэйсицу, давным-давно, еще молодым, прибыл из столицы сюда, он был посрамлен им в знании изящного, вернулся в столицу, сделался учеником старца Тэйтоку и стал известным. И, прославившись, он в этом селении за слова суждения не брал платы. Теперь-то все это стало рассказом былых времен».

Когда искусство стихосложения стало менее формализованным, его популярность возросла, и некоторое время процветала школа Данрин, чье влияние распространялось из Эдо во все стороны. Чемберлен так рассказывает о происхождении школы Данрин. «Самурай из провинции Хиго по имени Нисияма Соин (1605–1682), чей хозяин был уволен со службы, отправился в Киото и Осака, где он обрил голову и стал буддийским монахом. В храме Тэммангу он молил даровать ему поэтическое вдохновение и преподнес на алтарь одно за другим все свои сочинения. Поэт предавался всевозможным словесным выкрутасам и искренним изощрениям. Между тем подобный мишурный блеск нашел признание в незадолго до того основанном процветающем городе Эдо, где он пришелся по вкусу узкому кругу стихотворцев, уставших от простоты старой школы из Киото. В 1664 г. их кружок, известный под названием Данрин (, лес бесед»), тепло приветствовал Соина в Эдо. Он его возглавил и, странствуя по всей стране, от Нагасаки до крайнего Севера, где его учеником стал один из местных даймё, повсюду распространял новую моду, в чем ему помогал Сайкаку, популярнейший новеллист того времени».

Похожие статьи:

Основные особенности сатиры Салтыкова-Щедрина, проявившиеся в сказках «Дикий помещик» и «Медведь на воеводстве».
Одним из самых древних примеров сатирической типизации является уподобление людей животным, использование зоологических образов для осмеяния социальных пороков. «Уподобление – стилистический оборот на основе развёрнутого сравнения. Если ...

Стилистические особенности прозы И. С. Шмелева и Б. Акунина
Имеют общую особенность: оба писателя восстанавливают реальность ушедшей эпохи, будь то семья московского капиталиста с купеческим укладом или громкие преступления и загадочные события конца XIX века. И. С. Шмелев в эмиграции, как и мног ...

Пути творческого поиска поэта
Искусство символизма много дало Пастерна­ку, в первую очередь Блок и Андрей Белый (Белый, по-видимому, больше как прозаик). В каком-то отношении Пастернак вообще, на протяжении всего своего пути, был ближе к сим­волизму, чем другие наши п ...