мыслью Потебни о том, что ложь не увлекает. Разве не интересно врет барон Мюнхгаузен, когда, например, рассказывает о том, как вытащил себя за волосы из болота? Или гоголевский персонаж, утверждавший, что «Луна ведь обыкновенно делается в Гамбурге; и прескверно делается… Делает ее хромой бочар, и видно, что дурак, никакого понятия не имеет о Луне». Лжет и Хлестаков в гоголевском «Ревизоре». Да так, что приходит от этого состояния экстаза, его прямо- таки распирает от восторга, в его речах- ложь вперемежку с былью, и противоречие создаваемого автопортрета с реальностью (о которой он иногда проговаривается) порождает комизм. Вообще, когда, по словам Крылова, к былям небылицы прилагаются то ли ради хвастовства, то ли затем, чтобы просто поразить воображение собеседника, быль принимает гиперболизированную форму. Как хвастается крыловский Лжец:

Вот в Риме, например, я видел огурец:

Ах, мой Творец!

И по сию не вспомнюсь пору!

Поверишь ли? ну, право, был он с гору.

К такому приему часто прибегают в рекламных или пропагандистских текстах. Читаем у В.В. Маяковского: «От игр от этих стихают дети. /Без этих игр ребенок – тигр.»

Выдающимся примером гиперболического стиля может служить речь свахи в комедии А.Н. Островского «Свои люди сочтемся» Устинья Наумовна в обхождении со своими клиентами пользовалась богатым набором эпитетов: серебряные, изумрудные, «бралиянтовые», жемчужные, яхонтовые.

Хотя гиперболизированное изображение реальности рассчитано не на буквальное понимание, преувеличение не может быть бесконечным - в высокохудожественном творчестве всегда ощущается эстетическая мера. Как в словах Бориса Годунова из одноименной трагедии Пушкина, обращенных к Шуйскому:

Послушай, князь: взять меры сей же час;

Заставами; чтоб ни одна душа

Не перешла за эту грань; чтоб заяц

Не прибежал из Польши к нам; чтоб ворон

Не прилетел из Кракова…

Растущая обеспокоенность героя за судьбу верховной власти передается здесь градацией гиперболических фигур (чтоб ни одна душа не перешла, чтоб заяц не пробежал, чтоб ворон не прилетел). А вот образец «перебора» в гиперболах из стихотворения И.И. Дмитриева «Ермак»:

«Но ты великий человек, /Пойдешь в ряду с полубогами/ Из рода в род, из века в век; И славы луч твоей затмится, Когда померкнет солнца свет….»

О чувстве меры при пользовании гиперболами еще в I в.н.э. писал анонимный автор сочинения «О возвышенном» (сложилась традиция приписывать авторство Псевдо – Лонгину): «… ведь стоит лишь немного нарушить установленную границу, как гипербола исчезает, ослабевает напряжение, создается впечатление, совершенно противоположное тому, к которому стремился автор».

Создаваемое с помощью гипербол подчеркнуто условное изображение реальности отражает особое эмоциональное состояние автора, по выражению Потебни, «опьянение чувствами, мешающее видеть вещи в их настоящих размерах». Истоки гиперболы в самой природе человека. На заре человечества это «опьянение чувствами» порождено беззащитностью людей перед силами природы, их слабостью. Еще древнегреческий исследователь Деметрий (ок. Iв.н.э.) писал: «Всякая гипербола имеет дело с невероятными (в действительности)». В первобытную эпоху гиперболизация непонятных человеку сил природы, а затем и общества, становится характерной особенностью мировоззренческих схем и искусства. Ею пронизаны мифология, фольклор, древняя литература. В более позднее время гиперболизация как «опьянение чувствами» становится одним из приемов описания героического, трагического, романтического поведения.

Гиперболы традиционно используются при описании силы богатыря в фольклоре.

…И начал он с осью похаживать,

И начал он осью помахивать;

Куда махнет, туда улица,

А повернется - да переулочек…

(Былина «Василий Буслаев».)

Язык гиперболы характерен для классицизма: На Галла стал ногой Суворов, И горы треснули под ним. (Г.Р. Державин. На переход Альпийских гор.)

«Излишества» в выражении чувств традиционны для обращений к царствующим особам или к другим вышестоящим на лестнице общественной иерархии, Ломоносов, воспевающий в своей оде «тишину» (мир), все же превыше её ставит императрицу, следуя жанровому канону:

Великое светило миру,

Блистая с вечной высоты

На бисер, злато и порфиру,

На все земные красоты,

Во все страны свой взор возводит,

Но краше в свете не находит

Елизаветы и тебя,

Ты кроме той всего превыше;

Душа ея зефира тише,

И зрак прекраснее рая.

(«Ода на день восшествия на Всероссийский престол… Елисаветы Петровны, 1747г.»)

К гиперболе относится оборот речи, именуемый Pluralij majejtatij (лат.- множественное возвеличение), т. е. употребление множественного числа применительно к самому себе. Этот оборот- клише многих официальных речей, документов, как в манифесте императора всероссийского, начинавшегося словами: «Божией Милостью Мы, Николай II…» Используется он и в художественных произведениях для характеристики персонажей, отождествляющих свое «я» с «мы» (коллективом, сословием, классом или даже государством). В «Борисе Годунове» Пушкина Самозванец обращается к толпе русских:

Похожие статьи:

Преобразование (трансформация) устойчивых словосочетаний в языке электронных средств массовой информации как проявление динамики фразеологии
Познания о собственной культуре, а также традициях других стран, человек черпает из книг, журналов, средств массовой информации (СМИ), в частности из Интернета - глобального информационного пространства. «Информационные связи – основной и ...

Творческое наследие М.М. Пришвина
От первого произведения «В краю непуганых птиц» и до последнего «Корабельная чаща» - все книги М.М. Пришвина - итог неустанных поисков. Написал он свое последнее крупное произведение - повесть-сказку «Корабельная чаща» в течение 1952-195 ...

Публицистика зрелого В.Г. Распутина
Таким образом, в его публицистике находят свое отражение темы экологии, политики, нравственности, культуры и памяти (Памяти вообще, и памяти о родном крае в частности). Анализ подобных проблем важен, в первую очередь, для понимания духовн ...