Островский наименее субъективный из русских писателей.

Для психоаналитика это был бы совершенно безнадежный случай. Его персонажи ни в коей мере не являются эманацией автора. Это подлинные отражения "других". Он не психолог, и его персонажи - не толстовские, в чей внутренний мир нас вводит могучая сила авторской интуиции, - они просто люди, какими их видят другие люди. Но этот поверхностный реализм - не наружный, живописный реализм Гоголя и Гончарова, это подлинно драматический реализм, потому что он представляет людей в их отношениях с другими людьми, что является простейшим и стариннейшим способом характеристики, принятым как в повествовании, так и в драме - через речь и действия; только здесь этот способ обогащен громадным изобилием социальных и этнографических подробностей. И, несмотря на эту поверхностность, персонажи обладают той индивидуальностью и неповторимостью, которую мы находим в своих знакомых, пусть и не проникая в их черепную коробку. Эти общие замечания относятся в основном к ранним и наиболее характерным произведениям Островского, написанным примерно до 1861 г.

Сюжеты этих пьес взяты, как правило, из жизни московского и провинциального купечества и низших слоев чиновничества. Широкая разносторонняя картина старозаветной, не европеизированной жизни русского купечества больше всего поразила современников Островского в его творчестве, потому что их интересовала реальность, воплощенная в литературном творчестве, а не ее преображение в искусстве. Критики пятидесятых годов пролили немало чернил, выясняя отношение Островского к старозаветному русскому купечеству. Сам он давал до непонятного обильную пищу для таких дискуссий и для каких угодно интерпретаций, потому что его художнические симпатии по-разному распределяются в разных пьесах. Любая интерпретация, от самой восторженной идеализации непоколебимого консерватизма и патриархального деспотизма вплоть до яростного обличения купечества как неисправимого темного царства, могла найти в тексте пьес на что опереться.

Истинное же отношение Островского ко всему этому просто не было всегда одинаковым, а точнее - моральная и общественная позиция были для него по существу обстоятельствами второстепенными. Его задачей было строить пьесы из элементов реальности, какой он ее видел. Вопросы симпатии и антипатии были для него делом чистой техники, драматургической целесообразности, ибо, хоть он и был "антиискусственником" и реалистом, он очень остро чувствовал те внутренние законы, по которым, а не по законам жизни, должен был строить каждую новую пьесу. Таким образом, для Островского нравственная оценка купеческого pater familias (отца семейства), тиранящего свое семейство, зависела от драматической функции его в данной пьесе. Но за исключением этого, необычайно трудно составить себе представление об общественном и политическом Weltanschauung (мировоззрении) Островского. Это был самый объективный и беспристрастный из писателей, и та интерпретация, которую дает его пьесам его друг и пропагандист Григорьев - "безудержный восторг перед органическими силами неоскверненной национальной жизни", - в конце концов так же чужда настоящему Островскому, как антитрадиционная и революционная пропаганда, которую выжал из них Добролюбов.

Технически наиболее интересные пьесы Островского - первые две: "Банкрот" (написанный в 1847-1849 гг. и опубликованный под названием "Свои люди - сочтемся" в 1850 г) и "Бедная невеста" (опубликованная в 1852 и поставленная в 1853 г). Первая была самым поразительным и сенсационным началом деятельности молодого автора, какое только было в русской литературе.

Похожие статьи:

Творческий путь Иосифа Бродского
Бродский родился 24 мая 1940 в Ленинграде. Его, едва ли не самого «несоветского» подданного СССР назвали Иосифом в честь Сталина. Уже с ранних лет в жизни Бродского многое символично. Детство прошло в маленькой квартире в том самом «питер ...

«Фаталист».
Схватка героя романа с судьбой наиболее прямое выраже­ние получает в «Фаталисте». Вопрос о предопределении – вопрос философский. Но в 30-40-е годы прошлого века в связи со сложными условиями исторической жизни общества он утратил отвлече ...

Настоящие друзья.
Товарищи, знавшие его впечатлительную натуру и отзывчивое, мягкое сердце, искренно любили его, но большинство из них, замечавшие только его неумеренную живость, самолюбие, вспыльчивость и наклонность к злой насмешке, считали его себялюбив ...